Встречный ветер треплет шерсть
И свистит мне визгло в уши
На часах без часа шесть
И в упряжках рвутся туши.
Мчусь вперёд я по дороге,
Мчусь я в сонную лощину,
Мчусь забывши об остроге —
С лямкой через всю грудину.

Кто вы все, что были рядом
И смотрели вялым взглядом?
Что вам наше с вами дело?
Вам оно, ведь, надоело!
Что такое ваши речи?
И зачем все наши встречи?
Не понятно и не ясно,
А казалось : «всё потрясно»…

Верен долгу я как прежде,
Но уверен лишь в надежде.
Я в огне те вижу сцены,
Где зовёт к себе природа,
От которой бьются вены,
И меняется порода.
Так зовёт к себе лощина,
Где живёт иных община.

Но слезает с кожи шерсть
И не волчьи больше уши
Оборотов тысяч шесть
У движка, у дорогуши.
Он с душою дико воя
В даль уносит от проблем.
С ним сбегаю от конвоя
Бед житейских и дилемм.

Есть более литературно-правильная и «мелодичная» версия:

Встречный ветер треплет шерсть
И свистит мне визгло в уши
На часах без часа шесть
И в упряжках рвутся туши.
Мчусь вперёд я по дороге,
Мчусь я в сонную лощину,
Мчусь забывши об остроге —
С лямкой через всю грудину.

Кто вы все, что были рядом
И пустым смотрели взглядом?
Что вам наше с вами дело?
Вам оно, ведь, надоело!
Что такое ваши речи?
И зачем все наши встречи?
Не понятно и не ясно,
А казалось : «всё потрясно»…

Верен долгу я как прежде,
Но уверен лишь в надежде.
Я в огне те вижу сцены,
От которых бьются вены:
Естеством манит природа,
И меняется порода.
Так зовёт к себе лощина,
Где живёт иных община.

Но слезает с кожи шерсть
И не волчьи больше уши
Оборотов тысяч шесть:
На движке пылают души.
Он с мною дико воя
В даль уносит от проблем.
С ним сбегаю от конвоя
Бед житейски и дилемм.